— Я рада, что ты меня понимаешь.
— А я-то, как рада, что тебе кто-то приглянулся. Дело в том, что я хотела первой начать этот разговор, но боялась, что ты не одобришь вариант с замужеством. — Мириам наклонилась к лицу дочери. — Но всё-таки, мне очень интересно, кто он.
— Ой, мама, ты и представить себе не можешь, насколько он красив.
— Внешность не главное! — возразила Мириам, состроив поучительное выражение лица.
— Да, да, я знаю, но также он многое сделал для своего народа.
— Тааак? — Женщина заинтересовалась.
— Он сильный, смелый и очень храбрый…
— Это, несомненно, одни из самых важных качеств настоящего мужчины, доченька. — Королева одобрительно улыбнулась. — Я с нетерпением буду ждать встречи с ним. И помни, настоящая любовь крепче всяких ограничений, и её ничем нельзя разрушить, а тем более, нельзя запретить кому-то любить.
В комнате поселилось приятное, тёплое чувство. Мириам была довольна, что её дочка, возможно, так же, как и она обретёт настоящую любовь, а Хиллари была безгранично рада тому, что мать её поддержала, для неё это было самым главным. Но всё-таки, это было далеко не всё, что она хотела сказать королеве.
— Я уверена, что мы с ним друг друга полюбим, я это чувствую! — Хилари сжимала заветный портрет в кармане платья. — Даже несмотря на то, что он является представителем совершенно другой расы!
— Конечно, конечно…что??? — Королеву словно окатило холодной водой. — Что ты сказала? Как это, другой расы? — Удивлённая женщина непонимающе смотрела на девочку и заметила, как та не спеша достаёт из кармана листок бумаги.
— Вот он. — Хиллари протянула листок матери и засмущалась.
Королева развернула бумажку и взглянула на портрет. Она смотрела на него, и её удивление сменялось досадой и тоской.
— Мама, что с тобой? Ты так побледнела.
Мириам вернула девочке портрет.
— Хиллари, понимаешь, дело в том, что это невозможно.
— Что невозможно? — Улыбка спала с лица принцессы.
Королева села рядом с ней.
— Я хочу, чтобы ты поняла, я не могу тебе позволить выйти за мальчика другой расы. Это против правил, Хиллари.
— Но почему, мама? — Хиллари подорвалась с места. — Я не понимаю, что в этом плохого? Ты же сама совсем недавно говорила, что любовь нельзя разрушить, что она сильней всяких разграничений, а сейчас говоришь, что это невозможно! Ты противоречишь самой себе.
— Но я думала, ты говоришь об астарианце. — Мириам приобняла расстроенную дочку. — Хиллари, среди астарианцев тоже достаточно достойных женихов. Но даже это не самое важное! Подумай о своей родине, ведь ты совсем скоро станешь королевой, тебе придётся взять всю ответственность за неё на себя. И если ты выйдешь замуж за принца другой расы, тебе придётся покинуть дом, и кто, по-твоему, будет сидеть на троне вместо тебя?
— Хиларем, конечно же! Он ведь мой родственник, его мать — ваша с Тризаром двоюродная сестра, и если бы со мной что-нибудь случилось, то право на трон перешло бы к нему, верно? — Хиллари раскинула руками, уверенная в своей правоте, думая, что эта идея является для неё выходом из ситуации.
— Нет. — Коротко ответила королева. — Его мать давно мертва, и ты не права, Хиллари. Если бы это действительно было возможно, то я бы не стала тебе препятствовать. Никто, кроме тебя, не может занять трон Астарии, тем более, Хиларем.
Хиллари была в ступоре, она совершенно не понимала, что за идею поддерживает её мать.
— Но как? Я тебя не понимаю, он ведь член нашей семьи, так? Кроме нас с ним больше некому занять трон, и если я выйду замуж за другого принца, то трон никуда не денется, и его по праву может занять Хиларем! — Хиллари выделила последнее слово.
— Нет, Хиллари! — Немного раздражённо ответила женщина.
— Аааааа!!! — Хиллари закатила глаза, приложила руки к щекам и раздосадовано заревела. — Да почему же? Ты меня уже совсем запутала! — Хиллари сорвалась на нервный смешок.
— Я не могу тебе этого объяснить. — Мириам уже не смотрела на девочку. Её взгляд был устремлён в пол, Хиллари не могла увидеть её глаз.
— Разговор окончен, мама. — Хиллари оторвалась от пола и стрелой вылетела из комнаты. Из-за этого сильный поток воздуха взметнул светлые волосы Мириам.
Королева подняла голову, глядя в след Хиллари. она убрала волосы с лица, из её глаз катились мокрые дорожки слёз.
— Прости меня, пожалуйста, прости! — Мириам говорила так, словно её дочь всё ещё была рядом с ней в комнате. — Я, правда, не могу тебе ничего рассказать, я не хочу, чтобы ты о чём-либо беспокоилась, я не хочу, чтобы ты знала всей горькой правды! Я желаю тебе только добра, доченька, мы с Тризаром хотим, чтобы ты была счастлива. Мы никогда тебе ни в чём не отказывали, но на этот раз позволь мне не дать тебе того, что ты хочешь. Ты ничего не знаешь о Хилареме, ни о нём самом, ни о его матери.
***
Хиллари гуляла в саду и анализировала то, что сказала ей мать. Ей было действительно очень обидно не только за себя, но и за Хиларема, она не понимала, почему он не может править Астарией, в случае её отсутствия.
— Может, он уже знает о том, что он не может занять трон? Но даже если и так, как можно мириться с этим?
***
Хиларем сидел в своей комнате и думал о предстоящей коронации Хиллари. Он знал, что в отличие от неё, он не сможет занять трон.
— По пр’авде говор’я, я уже давно смир’ился с этим, но я совер’шенно не понимаю пр’ичины.
***
— Я совсем не понимаю причины! А может, это потому, что он слишком далёкий родственник и всё такое? Нет, что за ерунда!
***
— Скор’ее всего, потому что я слишком дальний р’одственник, хотя думаю, это полная ер’унда. Тем